Я шел по родному РОВД, намереваясь поскорее уйти домой на законные выходные. Я – это Власов Семен. Мне тридцать два года. Уже почти десять лет я участковый. Свой участок, свои прикормленные места, своя жизнь. В общем и целом, все у меня хорошо. А сейчас вот, вместе с отгулом, вообще три выходных намечается. Сказка.
В это время в РОВД тихо. Из начальства большинство уже едет на дачу, к шашлычкам и водочке. Ребята, те кто поумнее, тоже уже придумали несуществующие выезды, с которых, конечно, вернуться до окончания рабочего дня не успеют. Остались либо работяги – наши ломовые лошадки, на которых все время и ездят, либо просто те, кто прохлопал момент и теперь вынужден скрепя сердце смотреть на часы.
Я спускался по лестнице, когда с третьего этажа услышал мужской крик. Там у нас сидят опера и, само собой, частенько разговаривают с подозреваемыми. Скажу честно, «разговор» бывает разным. Наверное, не мне рассказывать. Но попадаются и отморозки, которые сами кому хочешь голову открутят. Поэтому проверить стоило, вдруг кто из наших кричал.
Когда я подошел к «месту происшествия», там уже собралось человек шесть. В центре стоял Витя Сизов, коренастый опытный опер, чуть старше меня. Он держался за левую руку и что-то яростно рассказывал, кивая головой в сторону кабинета. Увидев меня, он радостно улыбнулся.
— Здорово, Сем. Ты прикинь че творится.
— Здорово. Что?
— Рахат-лукума знаешь? Ну, барыгу с твоего района. Как его…
— Рамзан. Натворил чего?
— На женщину в парке накинулся. Пытался кусок мяса из руки вырвать. Не район, а опера Верди. А теперь эта падаль и меня за руку укусила.
— Может, он с катушек съехал или наркота?
— Да хер его знает. Загашенный по ходу. Хотя зрачки, вроде, нормальные. Ни с того ни с сего набросился. Смотри, — показал он следы от зубов. В двух местах кожа была порвана, обнажая теплую плоть.
— Он хоть живой?
— Живой. Я же не псих. Но он теперь сядет. Я ему нападение на сотрудника при исполнении впаяю.
— Ты сразу себе прививку от столбняка сделай, мало ли что, — засмеялся я.
-А ведь и правда надо, — задумался Витя.
— Ладно, давай, герой, — пожал я ему руку и ушел.
Выходные пролетели как одно мгновенье. Я вернулся на свой участок, погрузившись в кучу бытовых проблем. О Вите я вспомнил лишь к концу недели. Интересно было, чем же закончилась его эпопея. Заскочил к операм, но оказалось, что Сизов на больничном. Простыл.
Недели через две я повторил попытку. Но также безуспешно, Витя на работу так и не вышел. Вечером я направился к нему домой, жил он в двух домах от меня. Дверь долго не открывали, но, наконец, послышались шаркающие звуки. Сизов действительно выглядел не очень. Бледное уставшее лицо, сухие потрескавшиеся губы, худая фигура. Он оглядел меня мутными глазами, и, узнав, попытался улыбнуться.
— Ты как? – спросил я. – Три недели уже болеешь.
— Да я так… Нормально в целом. Есть только сильно хочу.
— Ну так поешь, — рассмеялся я, — в чем проблема?
— Да, да… Надо… Поесть, — он облизал сухие губы.
— Ну в общем, поправляйся. Я зайду завтра. Давай.
Но на следующий день мне не открыли. А вскоре сестра Сизова обратилась к нам же – брат пропал. Его, конечно, искали как никого другого. Перетрясли весь район, проверили все версии. Безрезультатно. Никаких зацепок.
Исчезновение Вити чудесным образом совпало со смертью двух девушек в нашем же районе. Их в буквальном смысле разорвали на части. В тех местах видели стаю бродячих собак, поэтому в короткое время их отловили, а дело передали в прокуратуру. Я понимаю, что все это домыслы, но мне почему-то кажется, что все это связано. Сразу вспоминаются его сухие губы, которые он жадно облизывал, и слова про голод. Надеюсь, мы больше никогда не услышим про Витю Сизова.
Автор публикации
Делимся своими страшными историями!
Россия. 
+39