Он сильно сдал за эти годы. Зеркала иметь у них не разрешалось, но Дима смотрел на свои дрожащие бледные руки, трогал морщинистое осунувшееся лицо и чувствовал, как жизнь утекает мимо. В нем больше не было злости первого года, которая буквально рвалась наружу – он успешный молодой мужик должен гнить здесь из-за этого несчастного случая. За все это время Дима внушил себе, что это был несчастный случай.
Мама частенько его навещала. Насколько это возможно, конечно. Все-таки он был не приблатненный со свободным режимом. Те жили, как хотели. Седая осунувшаяся старушка ласково гладила его по голове и плакала. Все время плакала. Она никогда не обвиняла его в содеянном. Возможно, мама в глубине души надеялась, что он не виновен, словно верила, что всего этого не было. Произошла громадная ошибка, сейчас зайдет конвой и освободит его.
О погибшей жене они не говорили. Дмитрий знал, что ее сбила машина. В тот день, когда был суд, но подробности ему не рассказывали. Да он особо и не просил. Внутри что-то надломилось, словно внутренний стержень истерся. Дима очень сдал, он превратился в обычного зэка, затюканного тюремной жизнью, без надежды, без цели, без мечты. Дни сменяли друг друга и ничего не происходило.
Он снова шел по пустой дороге. Тьма обступала его, прижимая к себе холодными объятиями. Не было ничего видно. Ни леса, угадывавшегося по шуму ветвей, ни коротких всплесков воды вдалеке, ни людей, чей едва слышный шепот раздавался совсем рядом. Перед ним была только дорога, являющаяся порождением ночи и тянувшаяся бесконечно вперед.
В какой-то момент он увидел клубящийся дым, поднимающийся вверх. Чем дальше, тем больше его было. Скоро он уже окутывал Диму плотной пеленой, не давая разглядеть ничего. Так было, пока он не увидел ее. Ту девочку. Ту САМУЮ девочку. Она лежала на дороге, неестественно разбросав конечности, словно являлась произведением искусства сумасшедшего художника. Милое личико было измазано крови, светлые кудрявые волосы спутаны и прижаты сверху, белые губы неестественно приоткрыты.
Дима остановился, не в силах сделать ни шагу дальше. Его колотила крупная дрожь. Ведь он почти забыл ее. Почти избавился от тех воспоминаний. Зачем теперь это?
Ему показалось, что девочка шевельнулось. Будто рука на минуту дернулась. Он подошел к ней и потрогал. Холодная. Внезапно девочка открыла глаза и улыбнулась. Ее белоснежные зубы тоже были в крови. Дима резко отпрянул, словно от нее можно было убежать. Девочка поднялась, проведя рукой себе по лицу. И она снова стала как тогда, в последний раз, живая. Только взгляд был грустный.
Она подняла руку, и он увидел на ней три сжатых пальца и наоборот, два оттопыренных, показывающих наверх. Теперь Дима знал, этим она пытается ему что-то сказать. Что-то поведать… Туман стал все гуще, скрывая от него девочку, заполняя все пространство собой. И Дима проснулся..
Глубокое беспокойство тревожило его. Словно он был в самом центре разыгравшейся бури и лишь ждал, когда в него ударит молния. И даже когда принесли почту и Дмитрий взял в руки конверт, написанный чужим почерком, он уже понял все. Второй была мать…
Он скинул куртку, потому что было слишком жарко. Дима даже не заметил, как быстро наступила весна. Долгожданная амнистия подоспела как раз вовремя. За спиной хлопнули ворота, и он остался совершенно один на огромном пустыре, среди вечно сухих кустов и глинистой земли.
Ноги сами затрусили в сторону небольшого городка. Он знал, что населенный пункт должен быть там. Слышал, как надзиратели говорили о нем. В кармане денег не было, но у него еще должен был остаться счет. Найти бы только банк.
Он шел около трех часов, прежде чем увидел железную черно-белую табличку с названием города, о котором несколько раз слышал. Потом показались небольшие частные домишки. Люди, попадавшиеся навстречу, старательно отворачивали головы. Таких, как Дима, бритых мужиков с потухшим взором здесь видели часто, поэтому старались с ними не общаться.
Банк он все-таки нашел. И даже деньги на счету были. Правда, не столько, сколько он ожидал. А ведь к счету имели доступ всего несколько человек. Ладно, все потом. Главное, что хватило на билет до Москвы. Билет домой.
Через два дня он уже стоял на вокзале своего родного города. Шумного, бегущего, незнакомого и в то же время родного. Он не поехал домой. Даже сам удивился. Метро мчало его туда, где случилась та самая авария. Дима не мог объяснить, почему он это делает. Просто так было надо.
На удивление, машин здесь было немного. Он встал у обочины, разглядывая дорогу. Ему не нужно было никаких опознавательных знаков, Дмитрий словно чувствовал где и как что произошло. Вдруг он заметил маленький, покрытый толстым слоем пыли венок около столба. Мужчина рванул к нему, забыв обо всем на свете.
Протяжный громкий гудок заставил его повернуть голову. Грузный испуганный дальнобойщик из Саратова расплылся, и на его месте оказалась девочка. Лицо ее было заплакано, но она все же подняла руку, показав три пальца. Дима почти успел улыбнуться. За тысячную долю секунды он понял все. И понял, что все правильно.
Раздался глухой удар, и фура резко затормозила.
Автор публикации
я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо
+27