Эту страшную историю рассказала моя приятельница, такой же, как и я, любитель полазить по заброшкам. Имена, естественно, изменены. Правда или нет – не знаю. Далее от первого лица.
Страшилка эта случилась со мной несколько лет назад. Тогда мое нынешнее хобби – посещение старых заброшенных зданий еще только набирало обороты. На сложные объекты я не ходила. Лазила только с разными случайно подвернувшимися под это дело товарищами по пятиэтажкам под снос, детским садам на ремонте и так далее. Из всех сложностей там максимум были крысы да торчавшие арматурины, на которые надо было просто не наткнуться на ровном полу.
Чаще всего моим компаньоном тогда был Андрей, я ему нравилась, поэтому он легче других соглашался. А у него дача была в Подмосковье и снегоходы. И как-то предложил он мне поехать туда и наведаться в заброшенную деревню, которую он приметил, когда ездил с отцом охотиться на снегоходах. Я, конечно же, согласилась.
Добрались мы засветло, поели и направились к той деревне на снегоходе, Андрей за рулем, я, естественно, пассажиром. Путь был долгий, но вот, наконец, вдали показались покосившиеся домишки. Доехали, выгрузились, и… Разочарованию моему не было предела – то, что Андрей презентовал мне как «деревню», было всего лишь тремя скособоченными избами с переломанными внутренностями, едва сохранившими остатки присутствия там людей. Поездка на снегоходе по сравнению с этим была в разы более захватывающей. Поплутав там с полчаса, проваливаясь в глубокий снег, решили ехать назад. Уже темнело, а надо было еще до дачи успеть добраться. Ехать решили по несколько иному маршруту, поскольку на пути, которым ехали сюда, было множество преград, которые легко пропустить в темноте. Перспектива перевернуться на тяжеленном снегоходе и потом, утирая со слезами сопли, откапывать его из-под снега не умиляла нас обоих. Поэтому поехали по объездной, вдоль трассы – чуть дольше, но гораздо безопаснее.
Преодолев примерно половину пути, мы въехали в какой-то населенный пункт. Я пребывала в полной уверенности, что все в порядке, пока Андрей не остановился. Мы находились на небольшой площади, с другой стороны которой смотрело на нас пустыми глазницами окон трехэтажное здание.
— Не помню я этой деревни или что это у нас там?
— Как не помнишь? Ты же говорил, что знаешь этот маршрут!
— Знаю, мы не раз по нему с отцом охотиться ездили, но такого вроде не было на дороге…
— Может, просто ты в ночи не узнаешь?
Я уже начинала терять терпение и злилась на Андрея. Вокруг нас была абсолютная тьма, нарушаемая лишь светом луны и фонарем от нашего снегохода. Погода в действительности стояла ясная, оттого и более морозная. Не разобравшись в маршруте, мы рисковали замерзнуть в этом захолустье. Я слезла со снегохода и нервно закурила. Андрей последовал моему примеру.
Постепенно я начала успокаиваться, и в голову пришла трезвая идея:
— Андрюх, а давай мы просто вернемся к тому месту, которое ты помнишь, и поедем дальше снова оттуда?
— Валь, смеешься что ли? Последнее место, которое я помню – это село, до которого ехать минут сорок, а в ночи и того больше. К тому же, это тебе не Москва, тут лес вокруг, дикие звери случаются.
Словно в подтверждении его слов где-то вдалеке завыл волк.
— Да не переживай, Валь, сейчас спросим у кого-нибудь, время всего восемь вечера, должен быть тут кто-то.
— У кого ты спросишь? Вокруг ни души!
— А это кто?
Андрей победно указал на приближающуюся мужскую фигуру, то появляющуюся, то исчезающую в свете фонаря от снегохода.
— Извините, а не подскажете, как нам до Хотьково добраться? – обратился Андрей к мужику, когда тот приблизился к нам. У того было простое открытое лицо, обрамленное искусственным мехом шапки в советском стиле. Сам он был довольно молод, но одежда выдавала стиль «привет, семидесятые». На какую-то долю секунды, мне даже стало жаль его, что в свои молодые годы такой бедняк. И трезв вроде…
— Так прямо по дороге езжайте, а там через несколько километров магазин будет «Продукты», вот около него направо свернете через поле, а там уже и трасса будет.
— Спасибо.
— Скажите, — не утерпела я, — а сейчас мы где?
— Так в Качалово! Правда, школа тут два раза горела, — махнул он рукой в сторону здания на другой стороне площади, — так многие качаловские в село перебрались, говорят, место нехорошее, чудаки.
— А Вас как зовут, — не унималось мое любопытство.
— Михаил Архипович я, учитель местный, на работу вот иду. Домой пришел с работы, смотрю, а тетради-то в школе забыл! Вот и возвращаюсь. Ну, мне пора, бывайте, Хотьково привет! У меня там сестра живет.
— До свидания, — нестройным хором попрощались мы.
Наш новый знакомый развернулся и пошел по площади в сторону школы. Мы тут же прикурили сигареты, обернулись, а мужика того не видно уже. Подумали, может, через поле срезал, там вроде огни домов виднелись, наверное, село и школа сельская рядом.
— Надо же, а я думал, что Качалово нет уже. Мне мама эту страшную историю рассказывала, что горела школа в Качалово, только не говорила, где это Качалово. Три раза школа горела, потом закрыли ее, а местные вроде уехали в село, — задумчиво сказал Андрей.
— Не три, а два раза.
— Ну, мама говорила три, может, ошиблась. И как нас только занесло сюда? Вроде вдоль трассы ехали все время… Ну, ладно, Валь, двигаем отсюда.
И тут меня взяло любопытство. Ночь, заброшенная школа, горевшая три раза.
— Андрюх, а давай в школу слазим?
— С ума сошла? Домой надо!
— Ну, мы же все равно знаем, как ехать, все равно темно, темнее не будет уже, давай! Ненадолго, только глянем и назад!
— Валь, жутковато как-то это все, я не полезу туда.
— Ну пожаааалуйста!
— Вот ты у нас смелая ты и лезь, если хочешь, я туда ни ногой!
Я развернулась и пошла в сторону сгоревшей школы. Вот кто бы подумал, что такой трусишка этот Андрей. Тоже мне пацан называется!
Я злилась на Андрея. Мне, как и ему, было жутковато от этого места, но любопытство взяло верх. К тому же, луна светила довольно ярко, и можно было рассмотреть, как все в школе этой устроено. Постояв немного на пороге, прислушиваясь, я смело шагнула внутрь. Вокруг полная тишина, разрезаемая лишь периодическим волчьим воем, к которому я уже успела попривыкнуть.
В фойе школы в груду были навалены прогоревшие деревяшки, я с осторожностью начала пробираться к центру помещения. На передней стене висела обгоревшая рама, бывшая, наверное, чьим-то портретом. По обе стороны от фойе коридоры. Левый был темным и на первый взгляд, заваленным чем-то, а правый казался на удивление свободным. Я свернула туда. Правое крыло школы сохранилось достаточно хорошо, да что там – отлично сохранилось! Видимо, горело только левое, хотя снаружи казалось, что разруха постигла всю школу, и окна везде выбиты. Линолеум был практически свеж, и на огромных, в пол, окнах висели старые занавески. По стене расположились двери кабинетов с номерами, казавшиеся только что выкрашенными.
Я толкнула одну из них. Надо же, парты стоят, портреты вождей висят, как только не разграбили местные – непонятно. В других кабинетах было также аккуратно и, казалось даже, что веет запахом краски – как будто только что все покрасили, и запах не успел еще окончательно уйти.
Я поднялась на второй этаж по узкой хорошо сохранившейся лестнице. Просторный холл все с теми же целыми окнами в занавесках с дверьми кабинетов по стене радовал глаз. Да тут круто! Жаль, Андрюха не пошел. Я уже не злилась на него – так захватила меня школа. Второй этаж был полностью целым. Потолкав двери кабинетов, я направилась на третий через абсолютно целое левое крыло.
Третий этаж просто-таки поражал воображение. Это, несомненно, был самый красивый этаж школы. И без того высокие потолки школы здесь, казалось, были еще выше, метров пять, не меньше, определила для себя я. Сверху сталинская лепнина, и кабинетов всего три. Четвертая дверь выходила в большой актовый зал со сценой, портьерами и сидениями. И все это было абсолютно цело!
Я решила, что обследую актовый зал позже, оставлю на десерт. Может быть, удастся утащить оттуда какой-нибудь костюм скомороха и разыграть Андрюху, вот он страху-то натерпится!
Я направилась к одной из двери. Это был кабинет биологии и географии в одном лице. Нет, ну так может быть только в деревенской школе! Глобусы и карты соседствовали со скелетом и изображением жизненного цикла растений, хохма, да и только! Надо сфотографировать эту красоту. И как только раньше мне не пришла эта идея в голову?
Вспышка телефона беззвучно озаряла просторы кабинета. Я вела себя довольно нахально, поскольку не боялась, что меня может кто-то застать в такой глуши. И тут я услышало ЭТО. «Щелк-щелк», — тихо раздалось откуда-то издалека. Я притаилась. «Щелк», — услышала я снова, но уже гораздо ближе. И тут, будто мороз прошел по коже. В страхе я забилась под парту, надеясь, что меня отсюда не видно. Окна кабинета выходили во двор, поэтому я не могла видеть, есть ли на улице Андрей или нет. На меня нашло осознание, что брожу я тут уже довольно долго, и за все это время Андрей не окликнул меня, не сказал, что пора ехать. Надо аккуратно позвонить ему. Я открыла мобильник, но с гнетущим чувством тревоги поняла, что связи нет. Пощелкивания меж тем стали отчетливее и, похоже, подбирались к кабинету. Может, Андрей прикалывается, дурак такой, холодно на улице стало, вот и зашел погреться, — мелькнула спасительная мысль. А потом другая, от которой к горлу подходила тошнота: школа-то заброшенная, должно быть холодно, а я вся вспотела в верхней одежде, а на улице-то мороз!
Снаружи запахло дымом… «Щелк-щелк», — раздалось над головой, я отчетливо увидела искру в проводах, а затем маленький огонек заплясал вверху. В считанные секунды он перекинулся на стену, потом на занавески. Я вылезла из-под парты и побежала к двери. Убегая, я заметила, как огонь пожирает пособие по жизненному циклу цветов. Я рванула дверь на себя и… оказалась в дыму. Пламени видно не было, но дым был настолько плотным, что я, курильщик со стажем, зашлась в непрекращающемся кашле. Глаза слезились, но я знала, что надо успеть добраться до окна и крикнуть о помощи, поэтому понеслась вперед. Вскоре я наткнулась на подоконник. Разбираться, где и как открывается окно, времени не было, силы уже были на исходе. Я сняла меховую шапку, наделы на руку и, что есть силы, ударила по стеклу. Звон стекла заглушил мой слабый… нет, не крик, хрип о помощи. Последнее, что помню – лицо Михаила Архиповича перед собой в съехавшей на бок шапке из искусственного меха в стиле «привет, семидесятые».
И в следующую секунду я открыла глаза. Щеки горели оттого, что Андрей хлестал меня по лицу ледяными перчатками и что-то кричал.
— Валька, Валька, ты чего? — вопил он, — что произошло?!
— Н-не знаю…
— Я сижу тут, смотрю, ты вошла. И буквально через минуту крик. Я бросился туда, смотрю, ты на входе без сознания лежишь. Ты как, нормально? Нормально? – почти кричал он.
— Да в порядке все, домой поехали.
Я не стала никому рассказывать, что со мной произошло. На фото в телефоне – обгоревшие останки школы. Мама Андрея сказала, что местные ту школу проклятой считают, потому что три раза горела. Первые два никто не пострадал, поэтому школу восстанавливали и снова детишки там учились. А в третий раз учителя нашли, он географию с биологией вел. В деревне народа мало, вот он двум предметам и учил. Говорят, тот мужчина тетради учеников в школе забыл и вернулся за ними.
Домой далеко было идти, он решил тут и заночевать. Включил свет и начал проверять тетради. Тут-то проводка и заискрила, в левом крыле, внизу, говорят. По свежевыкрашенным стенам огонь помчался дальше. А он сообразил не сразу, а как понял, так оделся, тетради забрал и бегом из кабинета. Да только поздно было, школа уже в дыму и огне вся. Так его и нашли на третьем этаже, в холле, около окна, в верхней одежде, а в портфеле обгоревшие тетради. С тех пор школу и закрыли. С семидесятых.
Автор публикации
+90