Говоря откровенно, жизнь моя — всегда была богата на разного рода нестандартные приключения. Порой, череда оригинальных событий, какие случаются с нормальными людьми, пожалуй, раз в жизни — могла непрерывно тянуться месяцами.
При этом везение моё устроено так, что периоды непрерывного фарта чередуются с полосами таких же тотальных провалов. Возможно, дело в том, что я и сам по натуре человек двух крайностей, которому сложно балансировать на золотой середине.
Впрочем, довольно прелюдий: перечитывая истории на вашем славном сайте — мне захотелось внести в общую копилочку страхов и ужасов свои пять копеек.
Дело было лет восемь или уже даже девять тому назад, когда я был ещё совсем зелёным студентом-первокурсником заочного отделения, приехавшим на вторую в своей жизни сессию. Стоял поздний холодный вечер, который мы с соседями по комнате (а заочников селили по принципу «четверо человек — на одну комнату») коротали время, беседуя обо всём и ни о чём.
Заранее оговорюсь, что на тот момент отношение к алкоголю у меня было довольно-таки специфическое, и я не употреблял его ни в каком виде даже по праздникам, включая шампанское на Новый Год (хотя на более поздних курсах и в армии уже, что называется, «навёрстывал упущенное»), курить не то что «травку», а даже и сигареты — в жизни так и не начинал (не в силу каких-либо идеологических установок — просто никогда не испытывал такого желания) не говоря уже об употреблении наркотиков, так что списать на что-либо из подобного происходившее позднее я не мог (равно как психическими расстройствами и галлюцинациями, тьфу-тьфу, сам не страдаю — и вам не советую).
Одно, другое и в какой-то момент, ребят потянуло подискутировать на темы религии, мистики, природы страха и научного обоснования тех или иных явлений, ошибочно принимаемых за сверхъестественные.
К примеру, скажем, эффект сонного паралича, возникающий в том случае, когда сознание человека пробуждается прежде его тела — вследствие чего наступает ощущение ужаса, присутствия потустороннего существа, давящего на грудь, либо пытающегося задушить. Человек напрягается, мысли мечутся, мозг усиленно посылает импульсы в онемевшие конечности, но тщетно — они не подчиняются его приказам. И вот уже, когда несчастный осознаёт, что вот-вот задохнётся — в ушах раздаётся звон и человек пробуждается.
Отчего так происходит? Просто, моторика тела блокируется на психофизиологическом уровне, чтобы посылаемые мозгом импульсы не заставляли человека бегать, прыгать и действовать в реальности, и если подобный природный механизм нарушен — у человека возникает нарушение, в простонародье именуемое «лунатизмом». Что характерно, эффект сонного паралича возможен сугубо в той ситуации, когда пробуждение наступает естественным путём, но — не тогда, когда человек вскакивает, к примеру, от звона будильника.
Любая наша эмоция, помимо всего прочего, имеет под собой материальный субстракт, и в констатации этого факта нет ничего циничного или аморального. Не будь у нас надпочечников — не вырабатывался бы адреналин, со всеми проистекающими. При нехватке эндорфина — на нас накатила бы дикая (и на первый взгляд — совершенно беспричинная) депрессия.
Что поделать: реальность дана нам в ощущениях, посредством которых мы способны познавать этот мир. Вот только в чём ведь загвоздка: наши способности к восприятию естественным образом ограничены. Наши органы чувств способны воспринимать лишь некий диапазон звуков, цветов, ароматов. По сути, мы видим не глазами, и слышим не ушами, но мозгом, который интерпретирует принятые им данные. И он способен как блокировать часть воспринимаемых чувств (отчего мы, к примеру, вместо болевого ощущения можем услышать звон в ушах), так и порождать то, чего нет (примером чему могут послужить галлюцинации, создаваемые эффектом сенсорной изоляции: когда отрезанный от звуков, света и раздражающих факторов человек начинает воспринимать при бодрствовании химер, порождённых глубинами его сознания).
Что есть страх? Стенический, нормастенический, астенический: парализующий, мешающий трезво размышлять, либо мобилизующий силы. Как часто его путают с инстинктом самосохранения? В то время как один человек, стоя в горящем доме, выпрыгнет от отчаянья в окно, переломав себе конечности, но оставшись в живых — другой будет стоять и смотреть на пламя, пока не падёт, погребённый под балками.
Мы страшимся не столько опасного, но ясного, сколько неопознанного. Ведь, казалось бы: люди, как правило, не умирают прямо на кладбищах — туда лишь приносят тела умерших. Но это место навевает мысли о смерти. Не чьей-то конкретно, о смерти вообще: и чужую смерть мы начинаем отождествлять со своей собственной. В то же самое время — злой ваххабит с автоматом представляет собой вполне реальную угрозу, которая может играючи лишить вас жизни, и для этого — не требуется совершенно никакой мистики.
Умом — мы это всё понимаем. Когда мнимая, воображаемая, теоретическая угроза (к примеру, страх перед мрачным кладбищем) сталкивается непосредственно в лоб с новой угрозой — вполне реальной, конкретной, осязаемой (скажем, убийцей-рецидивистом, зашедшим в эти места на огонёк), мнимая угроза отступает. Но потом, после пережитого стресса, когда явной угрозы уже нет — иррациональный страх возвращается…
Мифология — основа зарождения любой культуры, но интересно, почему если человеку предложить на выбор умереть от укуса вампира или ножа маньяка — он (во всяком случае — в устном разговоре) как правило, предпочтёт второе? Есть ли разница для мертвеца, насколько сверхъестественным или обыденным был его убийца? И ведь не факт, что жестокость обыкновенного, казалось бы, человека будет менее страшна и болезненна? Кто более страшен — оборотень, воющий на луну, который, положим, загрыз за всю свою кусачую практику десяток-другой человек и поболее животных, либо чиновник, по росчерку пера которого две атомные бомбы были сброшены на Хиросиму и Нагасаки?
…Как бы то ни было, трудовой день подошёл к концу, разговоры стихли, ребята — разлеглись по своим кроватям, а я, отключив свет, поставил вариться кофе в небольшой кофеварке и, плюхнувшись на кровать, взял в руки дешёвый старый мобильник, начав обмениваться с одной хорошей девушкой смс-ками.
Несмотря на выключенный свет, наша комната была крайней на этаже и света московских уличных фонарей вполне хватало. Ребята — тихо сопели и храпели, светя фарами — за окном проезжали многочисленные автомобили, подобно громадному шприцу возвышалась Останкинская телебашня, а я, продолжал монотонно набивать письмо за письмом (затягивало это дело, словно поедание семечек).
В этот самый момент — раздался лязг затвора нашей двери (снаружи — можно было отпереть замок, но — затвор закрывался и открывался только изнутри, о чём я как-то даже в тот момент не успел задуматься), после чего та, с неторопливым скрипом, отворилась, осветив комнату рассеянным светом из коридора.
На пороге возвышалась высокая фигура какого-то крупного тёмного дядьки, разглядеть которого толком так и не удалось. Грузно чеканя шаг, он по-хозяйски зашёл внутрь, звучно громыхнув своими сапогами — будто лошадь копытами. Затворив за собой дверь — мужик заглянул в шкафчик, начав шебуршать моим пакетом. Откровенно говоря, ничего дорогого или особенного там не находилось — зубная щётка, шампунь, бритва, туалетная бумага, словом — всякие бытовые мелочи. Но сам факт того, что в этом роется посторонний, естественно, возмущал.
За окном раздавался привычный, даже для столь позднего времени городской шум, ребята всё так же сопели и храпели (что для общежития, где люди, при желании, способны уснуть под звуки гитары и пьяное исполнение песен в битком набитой народом комнате — вполне в порядке вещей), а у меня — родилось вполне себе естественное желание подняться и хорошенечко влепить кому-то в табло. Ну или, как минимум, пресечь и поинтересоваться, какого хрена он потерял в чужой комнате в чужих вещах (прилично выражаясь).
Однако — осуществлению моей задумки препятствовал один простой факт: в этот самый момент я, неожиданно для себя, обнаружил, что парализован. Я мог только полусидеть-полулежать поверх шерстяного одеяла с включённым мобильником в руке, в то время как какой-то здоровенный, патлатый хрен в темной одежде и с гремучими не то сапогами, не то ботинками расхаживал по нашей комнате и рылся в наших вещах.
Сначала — я испытал удивление, затем — шок, плавно переходящий в панику. Мысли метались панически быстро. Сон? Но я, во-первых, совершенно не засыпал, во-вторых, повторюсь, не пил на тот момент ничего крепче кефира уже где-то с год и в-третьих — кофе, ё…в..мать — бурлило и выкипало (да, даже в такой ситуации я об этом не забыл). Всё совершенно естественно, буднично, реально и, в то же время, совершенно алогично.
На ум приходили все недавние события и разговоры — о вере, суевериях, мистике, науке, религиях. Словно бы под наплывом некой смеси гнева, страха и, как ни странно, любопытства (не каждый же день так открыто встречаешься с нечистой силой, аномалией, полтергейством или кто он там), я напрягся из последних сил и…
…Смог пошевелиться. Нет, подвижность и свобода действий ко мне не вернулись: я остался всё также парализован, только у меня теперь ещё, вдобавок ко всему, болели виски и затруднилось дыхание. Однако, я смог слегка дёрнуться всем телом, отчего заскрипели пружины старой кровати. Резко оставив все дела, которыми он занимался до сих пор (в настоящий момент — он снова громко шуршал моим пакетом — будто бы даже не выискивал что-то, а просто желал позлить), наш ночной визитёр развернулся и, неторопливым чеканным шагом, подошёл к моей кровати.
В этот момент я искренне пожалел, что вообще привлёк его внимание. Я боялся даже не его, а, скорее, ощущение собственной беспомощности: я никогда не считал себя слабым человеком, ни физически, ни морально, но в данный момент — даже ребёнок мог бы без труда, к примеру, взять с нашего стола кухонный нож, подойти и пырнуть меня, пока я так неподвижно лежу, подобно камню с глазами. Или — придушить. Или — стукнуть чем-нибудь тяжёлым — тем же стулом огреть, к примеру. В общем — вариантов много.
Вместо этого — непрошеный гость лишь недолго постоял, глядя на то как я корчу лицо в бессильной ярости и, рассмеявшись каким-то даже, по-своему, красивым, но, вместе с тем, совершенно дьявольским громким смехом (который, опять же, не вызвал у спящих ребят никакой реакции) как ни банально это будет сказано — просто исчез.
Следующей хорошей новостью было то, что меня, как оказалось, отпустило. Я почувствовал это сразу и, присев, тяжело задышал. Сердце бешено колотилось. Первым делом — я поднялся и прошагал на ватных ногах к включателю врубив свет (нашим «спящим красавицам» это не перебило сон), отключил выкипевшую на хрен кофеварку (к слову — запрещённую правилами пожарной безопасности) и обратил внимание на дверной засов, который, как ни странно, был закрыт.
«Нефиг пить кофе на ночь», — глядя на кофеварку, подумал я про себя, после чего уже не смог уснуть до утра, обдумывая случившееся. С одной стороны — никаких причин, по которым у меня могли бы возникнуть глюки — не наблюдалось. С другой — внятных причин происходившему я тоже подобрать не мог.
На следующий день, даже не волнуясь о том, что меня могут посчитать за сумасшедшего — я поделился со знакомыми случившимся. Как ни странно, все отнеслись спокойно и с пониманием, рассказав целую кучу пусть и отличающихся, но схожих историй, происходивших в нашем общежитии вообще, на этом этаже в частности, а также в нашей и соседней комнатах конкретно. В чём-то они отличались, в чём-то походили, а позднее, в течение месяца, уже другие люди рассказывали о происшествии, один в один идентичному пережитому мной.
Как рассказывали старшекурсники, в этом месте вообще проживало немало и психопатов, и алкоголиков, и наркоманов, творились дикие вещи — кто-то резал вены, кто-то выбрасывался из окна, вешался, кого-то насиловали, избивали, убивали, а в нашей комнате — так вообще жил и жёг свечи какой-то сатанист-суицидник. В это вполне верилось, поскольку обстановка в стенах общаги и правда давила на психику — разве что днём и в дружном коллективе это ощущалось не так гнетуще, как в одиночестве.
Как бы то ни было, хотя появление шумных духов трудно назвать «чудом», но слова Августина Блаженного в тот момент показались мне очень близкими по смыслу: «Чудеса — противоречат не законам природы, а лишь нашим представлениям о законах природы».
Я по-прежнему уверен, что «сверхъестественным» мы считаем то, к чему не привыкли, а хаосом — называем тот порядок, который нам не понятен.
Оставить комментарий
Вы должны быть зарегистрированы чтобы оставить комментарий
Вы должны быть зарегистрированы чтобы оставить комментарий
Как же дооолго я добиралась до начала мистики)
Да, чересчур долго, но всё же интересно!
очень много лишнего, а сама история вроде ни чего)
как будто курс по психологии прослушала
А мне понравилось все! Прочитала на одном дыхании и, к тому же, узнала, кое-какие, новые вещи.:)
Молодец автор, краткий курс физиологии прошли заодно.
Все понравилось. Улыбнуло: Ребята тихо сопели и храпели, светя фарами..
Хорошая история. Очень не похожа на выдуманный художественный рассказ. Прямо реальная история(учитывая очень позновательное и граммотное вступление)
Пойдет
Фигня мура и еоунда писать научись истории